Железнодорожная катастрофа, произошедшая на станции Обь 76 лет назад, унесла более сотни жизней. Столько же человек получили 7 декабря 1946 года тяжелые травмы. Но трагедия эта, как ни парадоксально, стала поводом к улучшению условий труда и жизни сибирских железнодорожников.
Работая, не покладая рук
Профессия машиниста – одна из почетных и высокооплачиваемых начиная с советских времен. Но было так не всегда. В предвоенные и военные годы (вплоть до 1946 г.) заработки на железной дороге были весьма скромными. А условия жизни – ужасающими. За малейшие нарушения грозила тюрьма, а то и высшая мера (в те годы – расстрел). Локомотивные бригады работали практически всегда с переработками. Смены могли длиться по 18 часов. Бытовые условия не давали возможности полноценного отдыха, потому что жили люди в холодных землянках, без элементарных удобств. Работали на износ.
Несчастье в сорокоградусный мороз
Локомотивная бригада молодого машиниста Николая Скулкина к ночи 7 декабря 1946 г. работала беспрерывно уже 18 часов. Грузовой поезд, срочно разгруженный от угля на станции Чулымской, нужно было пригнать порожняком обратно в Кузбасс. Помощник машиниста Михаил Егоров и кочегар Владимир Наумов вместе с Николаем Скулкиным работали на легендарном паровозе ФД-20 («Феликс Дзержинский»). В три часа ночи на станции Обь состав на полном ходу врезался в стоявший у запрещающего движение семафора курьерский поезд № 6. В нем находились сотрудники дипслужб из Европы, которые ехали в Китай и Японию. Паровоз Скулкина протаранил легкие пассажирские вагоны со спящими в них людьми…
Жертвами катастрофы стали более 110 человек, еще столько же серьезно пострадали. Кочегар грузового поезда Наумов от сильного удара влетел в открытую топку и сгорел заживо.
Помощь пришла незамедлительно
Первыми на помощь прибыли курсанты летного училища имени Сталина, базировавшегося в военном городке. На ликвидацию последствий крушения направлены были пожарный и санитарный поезда. Но раньше всех прибежали к месту катастрофы самоотверженные жители Толмачева. Они вытаскивали из покореженных вагонов обгоревших и замерзающих на сибирской стуже людей.
Вода в рукавах брандспойтов застывала – это затрудняло тушение открытого огня. Раненых временно помещали в военную казарму, а потом увозили на машинах в горбольницы. Крушение на какое-то время парализовало движение Транссиба. Восстанавливать движение прибыли специальные поезда со станций Инская, Чулымская и из Новосибирска. На помощь им были брошены люди из ближайших станций и управления дороги.
По законам военного времени
Это был первый послевоенный год, но сурового наказания за подобную аварию, казалось, невозможно избежать. Арестовали 45 человек, в числе которых оставшиеся в живых Скулкин и Егоров, а также стрелочники, поездной диспетчер, дежурный по станции Обь, начальник локомотивного отдела Инского отделения Томской железной дороги, дежурный по Новосибирскому отделению. Под суд попали 20 человек.
Изначально происшествие рассматривалось как диверсия. Но вскоре выяснилось, что всему виной – заснувший в пути машинист. Судьба локомотивной бригады была предрешена – в те годы расстрел ждал железнодорожников за гораздо меньшие нарушения.
Неожиданный вердикт
Известие о катастрофе дошло до Москвы. Расследовать причины трагедии по личному указанию Сталина прибыла комиссия во главе с замминистра путей сообщения СССР Николаем Синегубовым. Он был крут на расправы, и никто не ожидал от него гуманного отношения к виновным.
Первым делом Синегубов направился не куда-нибудь, а в «Копай-город» (так назывались землянки, где жили железнодорожники). Там же проживал и Скулкин с семьей. Увиденное поразило чиновника до глубины души: холод в ветхом домишке машиниста стоял такой, что замерзла вода в бочке. А детишки, чтобы хоть как-то согреться, ютились в золе у печи. Жену Скулкина одолевал туберкулез.
© Фото: «Аэро-Сити»
Эта картина вместе с фактом многочасовой переработки бригады привели к неожиданному решению: Скулкина и Егорова признали невиновными и освободили. И их, так называемые, «подельники» тоже были реабилитированы. И Иосиф Сталин понял, что существующая организация труда на железных дорогах никуда не годится.
Но куда значимее были последовавшие перемены для всей железнодорожной отрасли. Катастрофа на станции Обь вскрыла системные проблемы: условия труда и жизни паровозников по всей стране мало чем отличались от новосибирских. Вскоре из мест заключения вышли и другие машинисты, допустившие подобные нарушения после 12-ти и более часов работы кряду.
Это было лишь началом. Менее чем через месяц после катастрофы в МПС подписали постановление «Об обеспечении нормального режима работы и отдыха локомотивных бригад железнодорожного транспорта, улучшении их материально-бытовых условий». Продолжительность рабочих смен работников паровозных бригад сократили до 12-ти, а в ряде случаев – до восьми часов. Зарплаты повысили сразу на 20%. Появились дополнительные подменные пункты, где машинисты могли отдохнуть и принять душ, массово начали внедрять передовые системы безопасности.
Так трагедия на станции Обь, произошедшая ровно 75 лет назад, кардинально изменила жизнь работников железнодорожной отрасли.